Проблемы с именами собственными
Здесь перевод основной части этой работы, а тут: дипломная работа на польском языке
Часто бывает так, что жанр, который до сих пор существовал только, как форма непритязательного развлечения для масс, вдруг оказывается чем-то большим. Среди, никуда не годной, литературы можно обнаружить гениальные, полноценные произведения. Так было и в случае литературы называемой фэнтези.
Моё отношение к этому типу литературы ещё недавно было, в лучшем случае, скептическим. Оно изменилось, когда я прочитала первые двадцать страниц сборника рассказов Анджея Сапковского. Потом я узнала, что существует русский перевод произведений этого писателя, и тогда решила заняться именно этой проблемой в моей дипломной работе. Поскольку существуют многие русские переводы произведений этого писателя (в том числе и анонимных авторов, плоды работы которых можно найти в Интернете), я решила посвятить мою работу переводу Евгения Вайсброта, официального переводчика Анджея Сапковского в России.
Проза Сапковского интересна, особенно если учесть факт, что до написания первого рассказа в 1985 году её творец ни в малейшей степени не был связан с литературой. Пан Анджей (как о нём говорят русские поклонники его произведений) по профессии экономист, который до 1996 года работал в отрасли зарубежной торговли. Первый его рассказ был написан в ответ на объявленный в журнале „Фантастика” конкурс. Сапковский отнёсся к нему не очень серьёзно, но когда он завоевал третье место в этом конкурсе, журнал предложил ему сотруничество. Появились очередные рассказы, которые потом были изданы в двух сборниках (Меч предназначения, Последнее желание). И наконец, глядя на популярность своих книг, Пан Анджей решил написать, по примеру западных, настоящую сагу. Таким образом возник целый цикл о ведьмаке Геральте. Сапковский является также автором произведений других литературных жанров, в том числе рассказов ужаса (Музыканты), критических статей (Пируг, или нет золота в Серых горах), а также чего-то в роде учебника по фэнтези.
Евгений Вайсброт, которого Анджей Сапковский называет «своим» транслятором, переводил уже раньше произведения некоторых авторов из жанра фантастики: Станислава Лема, Конрада Фиалковского, Януша А. Зайделя. Однако перевод текстов Анджея Сапковского был для него первым контактом с литературой называемой фэнтези.
По техническим причинам (из-за объёма материала) я решила заняться только первым томом саги Сапковского. Я разделила свою дипломную работу на две части: теоретическую – попытку очерка истории всемирной и русской фэнтези; практическую (два последних раздела), – в которой обсуждается проблема имён собственных и фразеологизмов в переводе. По моему мнению, аналитическая часть работы должна была дать ясный ответ на вопрос о качестве перевода Евгения Вайсброта.
Имея в памяти своё бывшее отношение к жанру фэнтези, а также исходя из соображения, что, в принципе, история этой литературы известна очень немногим, я решила посвятить первую главу моей работы попытке такого исторического очерка.
Я начала со всемирной истории вышеупомянутого жанра. Сперва я писала о – не очень удачных – попытках дефиниции этого типа литературы. Скорее всего, его начало в какой-то степени связано со сказкой. Однако, его настоящим генезисом и архетипом является миф о короле Артуре и рыцарях Круглого Стола. Из этой легенды пошла схема борьбы Добра со Злом, а также своеобразное меланхолическое настроение. Первым современным писателем фэнтези является Роберт Э.Говард. Его рассказ о Конане из Киммерии был издан в 1932 году. На протяжении времени к истории фэнтези добавлялись всё новые, знаменитые фамилии: Фриц Лейбер, Дж.Р.Р. Толкиен, К.С. Льюис, Поул Андерсон, Андрэ Нортон, Урсула Ле Гуин, Роджер Желязны, Марион Циммер Брэдли, Джоан Р. Роулинг и другие. В фэнтези появляются также всё новые течения. В семидесятые годы в этой литературе можно было найти отклики таких социальных явлений, как технический прогресс, потребительское отношение к жизни, деградация окружающей среды, феминизм. (Кир Булычёв писал в то время свои рассказы о Великом Гусляре, в которых не только создавал фантастическую действительность, но также обсуждал советские реалии). Сегодня мы также наблюдаем новые тенденции. Появилась уже постмодернистская ветвь этого типа литературы, а также – как в Росии, так и в Польше – так называемая славянская фэнтези.
В России первыми произведениями фэнтези мы могли бы назвать уже некоторые рассказы Николая Гоголя (напр.: Ночь перед Рождеством). Но первой настоящей, классической фэнтези является рассказ Святослава Логинова Страж перевала, напечатанный в журнале «Техника – молодёжи» в восьмидесятых годах. Потом, конечно, появились другие интересные авторы, как: Ольга Ларионова или Владислав Крапивин. Также сегодня Россия имеет своих замечательных творцов фэнтези. Стоит назвать фамилию Елены Хаецкой, которая является автором первой постмодернистской фэнтези в России. Интересно также творчество Генри и Лайона Олди, в произведениях которых можно найти: научную фантастику, героическую фэнтези, символико-мистические повести, мистико-приключенческий роман. Причём эти определения их произведений весьма условны, так как в них можно найти очень много разных элементов. Это тоже тип постмодернистской фэнтези. Кроме этого развивается, упомянутый уже мною, вариант славянской фэнтези (представителями которого являются: Мария Семёнова (Волкодав), Елизавета Дворецкая (Огненный волк), а также произведения, выросшие на скандинавской мифологии (напр.: Стоячие камни Елизаветы Дворецкой). Возникают также произведения, которые авторы пишут вместе, сотрудничая друг с другом ( роман Чёрная кровь Николая Перумова и Святослава Логинова). Появляются всё новые произведения и тенденции, а популярность жанра несомненно растёт.
С этой популярностью связана проблема перевода произведений фэнтези на русский язык. В настоящее время в этом жанре переводятся почти все стоящие внимания книги. При этом существует несколько действительно хороших переводчиков этой литературы (напр.: Г. Швейник или Н. Бернштейн), но к сожалению в большинстве случаев уровень перевода этих книг очень низкий. Неоднократно очень хорошие произведения превращаются, в лучшем случае, в посредственные тексты (как случилось с произведениями Майкла Муркока). Такая ситуация вызвана большим спросом на этот тип литературы. Переводы возникают очень быстро под нажимом издательств, при этом, часто за это дело принимаются не профессионалы в области перевода, а просто любители литературы.
Проблема плохого перевода связана также с тем, что трансляторы, в большой степени или даже вообще, не знакомы с каноном фэнтези. Анджей Сапковский так высказывался на эту тему в одном из интервью: Мой переводчик, с которым мы обменивались письмами, когда он переводил мои книги, создал у меня впечатление, что в России канон фэнтези совсем не знаком. Никто не знает таких вещей, и даже Толкиена не знают, Говарда не знают, короче, никто ничего не знает про фэнтези. Он у меня спрашивал, что такое эльф, что такое Пак...[1] Без таких знаний невозможен полноценный перевод.
Сергей Смирнов в своей статье J.R.R. — как жертвa «национального» перевода. Полемические заметки на критическую тему пишет: Теперь наступает время русского фэнтези — первые книги уже появились. И как только эта ветвь большой литературы (а другой литературы нет — есть внутри нее маленькие авторы) сформируется,
обрастет листьями и плодами, переводная фэнтези найдет своих серьезных переводчиков, а мы, читатели, познакомимся с книгами известных нам авторов именно в том виде, в котором могли бы их прочитать на языке оригинала.[2] Автор этой работы надеется, что так действительно будет.
Вторая и третья главы моей работы - это переводческий анализ.
Вторая глава содержит анализ перевода собственных имён. Имена собственные переводятся при помощи трёх методов: транскрипции, транслитерации, перевода. Существуют концепции, которые транслитерацию определяют как основной приём в переводе имён собственных, так как оно относится к конкретному, индивидуальному объекту. Но современные тенденции склоняются к транскрипции, которая передаёт настоящее звучание данного иностранного названия.
Иностранные названия, которые транскрибированы на русский язык, часто имеют различную форму записи. Такая ситуация вызвана разным фонетическим строем языков, который переводчики пытаются, как можно лучше, передать на русский, а также фактом, что до сих пор не существуют правила транскрипции на русский язык. Переводчиков обязывает только одно правило: Согласно общепринятым теоретическим установкам, прочтение, а следовательно и транскрипция всех имён должны быть как можно ближе к выговору их на соответствующих языках.[3]
Что касается смысловых имён собственных, здесь существует принцип: (...)смысловые имена собственные переводятся.[4] Существуют при этом смысловые имена, которые принято не переводить (напр.: Дон Кихот), но такие случаи обуславливаются традицией.
Евгений Вайсброт применял все выше названные методы перевода собственных имён. Некоторые его решения были правильными и удачными, но не обошлось и без ошибок. По техническим соображениям я решила представить в своей работе примеры только неправильного применения данного метода.
Имея в виду, количество выступающих в романе собственных имён (около 380), я разделила нх на три группы: 1) антропонимы; 2) топонимы; 3) расы, животные, растения.
Я подробно описывала ошибки, которые допустил Евгений Вайсброт. Среди них можно назвать: применение транслитерации вместо транскрипции, неправильная транскрипция (не передающая иностранного выговора слова), нарушение традиции перевода данного имени, неправильное прочтение букв имени на языке оригинала (и, следовательно, неправильная транскрипция), непоследовательность в принятом методе, невнимательность, применение неправильного эквивалента данного названия. Ниже я хотела бы привести наиболее яркие примеры таких ошибок:
1) перевод имени Flavius как Флавиус вместо правильной формы Флавий;
2) перевод имени Tissaia de Vrie как Тиссая де Врие, где de Vrie это испанская фамилия, которую мы произносим как [de wris],
3) транскрипция имени Enid как Энид, хотя по традиции оно переводиться как Энида (А. Теннисон Герейт и Энида; Кретьен де Труа Эрек и Энида),
4) неправильный перевод имён Coёn и Yoёl как Койон и Йойоль – по всей вероятности ошибка, возникшая в результате ошибочного прочтения латинской буквы „ё” как русского звука,
5) непоследовательный перевод названий вымышленных топонимов с дифтонгом „ae”: Kaedwen i Aedirn переводятся как Каэдвен и Аэдирн, но Маecht передаётся уже как: Мехт,
6) неправильный перевод названия растения grążele как водяные лилии. Однако упомянутое растение это кувшинка жёлтая
Существуют и другие ошибки транслятора. Я хотела бы перечислить некоторые, наиболее интересные, из них:
1) транскрипция определения наместника островов Скеллиге Tirth ys Muire как Тырт ыс Муир, хотя это название взято из языка фиктивного госудврства Нильфгаард, и его произношение невозможно точно установить,
2) перевод названия лесных эльфов Scoia’tael как скотоели (ошибка вызвана, вероятно, сходством звучания этих определений),
3) перевод названия Dziecko Niespodzianka (Ребенок-неожиданность) тремя определениями, хотя это название функционирует как слово-ключ,
4) перевод названия niziołek как низушек, хотя на самом деле в романе речь идёт о героях трилогии Властелин колец Дж.Р.Р. Толкиена, хоббитах.
Анализируя материал по именам собственным я нашла много ошибок разного типа. Но одновременно можно в этом материале найти много интересных, а даже блестящих решений очень сложных вопросов перевода в этой области.
Фразеологические обороты это тоже очень сложный вопрос трансляции. Во-первых, в разных языках они могут в какой-то степени расходиться по форме или по значению. Во-вторых, они часто характеризуют авторский стиль, являются неотъемлемой его частью.
Существует несколько методов перевода этих языковых творений. Применяемой чаще всего является трансляция при помощи аналога на языке перевода, причём это могут быть точные или относительные эквиваленты (оба они являются адекватными методами перевода, так как: Если русская пословица точно выражает мысль автора и вместе с тем не связана с реалиями русского быта, русской истории и географии, а следование букве оригинала в данном случае затемнило бы её смысл, то мы в праве заменить пословицу иноязычную пословицей русской[5]). Часто при этом случается так, что у транслятора есть восможность выбрать среди нескольких вариантов аналога данного фразеологизма. В случае же отсутствия адекватного фразеологизма переводчику надо применить так называемый метод свободного перевода. В этом понятии заключаются два приёма: калькирование (т.е. дословный перевод) или описательная форма данной фразы. Иногда, но очень редко, переводчики сами придумывают эквивалент данного фразеологизма.
У Евгения Вайсброта можем встретить правильные и неправильные решения перевода фразеологизмов. Объём материала по этой теме позволил мне представить на этот раз обе стороны этого перевода.
Если говорить о хороших решениях, то в случае трансляции при помощи относительных эквивалентов переводчик чаще всего подбирал самый близкий по отношению к оригиналу вариант русских фразеологизмов. Если Вайсброт правильно применял метод калькирования, то значение данной фразы было всегда понятно, поскольку точно определено контекстом. Описательный метод часто оказывался самым хорошим решением, при помощи которого Вайсброт сохранял значение польского оборота (хотя иногда ценой эмоциональной или стилистической его окраски). Ниже привожу примеры:
1) Применение точного эквивалента: перевод выражения chować głowę w piasek как прятать голову в песок,
2) употребление русского эквивалента вместо оригинального: перевод фразы znać jak własną kieszeń как знать как свои пять пальцев,
3) применение метода калькирования: трансляция фразы stać się cierniem w tyłku как стать истинным тернием в заднице,
4) правильное применение описательного метода: перевод фразеологизма jęzorek cięty jak osa как язычок острый, как осиное жало.
Существуют также примеры переводческих ошибок Евгения Вайсброта в области фразеологизмов. Наиболее яркие из них:
1) ошибочное калькирование оборота wyprężył się jak struna фразой напрягся как струна вместо выпрямиться струной (в струну),
2) неправильное применение описательного метода вместо существующего русского аналога фразеологизма: перевод фразы spuszczać nos na kwintę как загрустить вместо правильного применения фразеологизма вешать нос на квинту,
3) перевод фразы rżnąć głupiego как разыгрывать идиота - это пример перевода не вполне передающего стилистику оригинала, вариант Вайсброта является более нейтральным чем оригинальная фраза. По-моему, лучшим в этом случае эквивалентом является фразеологизм валять дурака.
Евгенний Вайсброт применяет в тексте перевода ещё один приём – амплификацию. Часто нейтральная информация оригинала передаётся в переводе при помощи фразеологизма. Однако, поскольку решения Вайсброта были в таких случаях правильными, я решила не представлять их в своей работе.
В большинстве, иследованных мною, случаев Евгений Вайсброт хорошо перевёл польские фразеологизмы. Конечно, можно найти в тексте несколько переводческих ошибок, но – кроме бескритического калькирования польских фраз – они не имеют для восприятия текста большого значения.
Перевод Евгения Вайсброта подвергался уже внешней оценке. Анджей Сапковский много раз высказывался на эту тему: Новый перевод, по-моему, получше. Этот переводчик меня лучше понимает.[6] Вайсброт вполне хорошо переводит. Но он человек другого поколения, он многого не знает из того, что есть в фэнтези. Разные легенды, существа, названия… Мне всё время приходилось говорить ему, давать советы, рекомендовать литературу. Но перевод меня устраивает. Сейчас он, кстати, переводит и других польских фантастов. Нет, переводы хороши.[7] Переводы хорошие, но не идеальные. В каждой книге нахожу несколько принципиальных ошибок, которых вообще-то не должно было быть, потому что мы с Вайсбротом ведем активную переписку, он задает очень много вопросов, а я на них подробно отвечаю.[8]
Также критики оценивали его качество. Василий Владимирский писал о переводе сборника рассказов Сапковского Дорога без возврата: (...) не обойтись нам и без претензий к переводчикам книги и ей редактору. Эти переводы нельзя назвать никуда не годными - и Вайсброт, и Барзова с Мурадян честно отработали свой нелегкий хлеб. Да и с русским языком у них дела обстоят куда лучше, чем у иных коллег по цеху. Но и назвать тексты, вышедшие из-под пера переводчиков идеальными, не поворачивается язык. В целом рассказы читаются легко, без особого напряжения, но... Порой переводчики заворачивают такое, что хоть стой, хоть падай.[9]
После сделанного мною анализа я вполне согласна с выше приведённым мнением. В целом перевод хорош, но можно в нём найти, наряду с интересными и правильными решениями, крупные ошибки. При этом существуют по меньшей мере ещё два недостатка перевода, которых я не обсуждала в своей работе, так как (...) неправильность (...) бросается в глаза[10] Во-первых, в переводе не употребляются вообще никакие ссылки или комментарии, которые, по-моему, просто необходимы. Во-вторых, в тексте слишком часто появляются совсем ненужные полонизмы, которые в значительной степени снижают качество работы Евгения Вайсброта.
Перевод романа Кровь эльфов в некоторой степени оправдывает возлагаемые на него надежды. Наверное он близок к атмосфере оригинала, но настоящий, полноценный перевод прозы Сапковского придётся читателям ещё подождать.
На также обсуждался перевод имен у Сапковского, интересные подробности.
Фрагменты дипломной работы на польском языке (перевод будет позже)
[3] Сидер Флорин, Муки переводческие. Практика перевода, Москва 1983, с. 21
[4] Сидер Флорин, Муки переводческие, цитированное издание, с.148.
[5] Николай Любимов, Перевод – искусство, Москва 1982, с. 96.
[10] Сидер Флорин, Муки переводческие. Практитка перевода, цитированное издание, с. 128.