На главную страницу

Татьяна Гладысь

Как намордник стал светильником

дополненная версия

А мел стал мылом, кость – кожей, перепонка – грязью, блюдо – блюдечком, платье – юбкой, средство – сердцевиной, сопротивление – опорой, плечи – рукавами, ученый – учеником, а подмышка – пахом. И так далее.

Не так давно встретилась мне в Интернете дискуссия о переводе Сапковского на русский. Обсуждался перевод Е.Вайсброта и речь шла о названиях некоторых предметов и явлений. Один из участников этого обсуждения сожалел, что не выскажется тот, кто владеет польским языком. Посему позволю себе присоединить свой голос к дискуссии в качестве такого знатока.

Впечатление, произведенное на меня произведениями Анджея Сапковского, – это в значительной степени заслуга языка, которым они написаны. К моему прискорбию, с этой точки зрения переводы, мягко говоря, не передают всех достоинств оригинала.

Я сравнила три различных перевода рассказа Анджея Сапковского “Ziarno prawdy” (в переводах: “Зерно правды“, “Крупица истины“) с текстом оригинала. Результат меня... разочаровал. Оказалось, что переводчикам случается входить в соавторство с господином Сапковским,  польская грамматика и фразеология нередко оказывается им не по зубам, да и смысл переводимого текста занимает – увы! – немногих. Словом, то и дело встречаются досаднейшие ошибки, причина которых – небрежность, а то и недостаточное знание языка. Безусловно, есть в переводах и блестящие, оригинальные решения, при виде которых радостно и за переводчика, и за "великий и могучий". Но увы, удачи эти погребены под многочисленными "ляпами" L. Так и хочется воскликнуть вслед за Павлом Вязниковым: «Не верьте! Если вы видите какую-нибудь нелепость в русском тексте, это еще не значит, что она была у автора.»[1]

В доказательство того, что я не преувеличиваю, предлагаю всем заинтересованным результаты вышеупомянутого сравнения. В семи частях статьи я старалась, по мере возможностей, сгруппировать ошибки следующим образом:

 

Внимание! Важно! - комментарий автора «анонимного перевода».

1.       Нет, ребята, все не так. Все не так, ребята! – ошибки, серьезно искажающие текст (например, приводящие к неверному пониманию событий).

2.       Пустяки, дело житейское!– некоторые ошибки помельче, дающие общее представление о степени разногласия между оригинальным текстом и переводами.

3.       Из песни слово... выкинешь?– ошибки, возникающие в результате сокращения текста переводчиками.

4.       Хранить деньги в трехлитровом банке,– не упомянутые ранее "грамматические" ошибки, а также полонизмы и некоторые другие "недоразумения".

5.       Други контра кореша. – стилистические несоответствия между авторским текстом и переводами.

6.       Задание повышенной сложности. – места, особо трудные для перевода: игра слов, фраземы, игра с текстом.

7.       Ложка меда – удачные переводческие решения.

P.S. Сомнения злобного критика.  – послесловие.

 

Безусловно, сравнение это нельзя назвать исчерпывающим – не это было моей целью. Тем, кто знаком с творчеством Анджея Сапковского, я хотела открыть глаза на то, насколько существующие переводы искажают не только замечательный язык этого автора, но и – порой – саму суть произведения (читайте в оригинале!J). Тем, кто ни “Ziarno prawdy“, ни другие произведения Сапковского не читал, показать, как опасно бывает принимать на веру все, что пишут современные переводчики. А переводчиковJ призвать к бережному отношению к переводимому тексту!

Все три текста были взяты с сайта библиотеки Максима Мошкова: http://www.lib.ru/SAPKOWSKIJ/. Условные обозначения для авторов переводов:

А.  – поскольку к моменту написания статьи автор этого перевода был мне неизвестен, я обозначила его буквой А. (как Анонимный переводчик). Хотя теперь имя переводчика стало известно (см. комментарий ниже "Внимание! Важно!"), но, ввиду обстоятельств появления перевода в сети, я сохранила для этой работы прежнее буквенное обозначение. 

Л.  – Владимир Лось http://www.lib.ru/SAPKOWSKIJ/grain1.txt

В.  – Евгений Вайсброт http://www.lib.ru/SAPKOWSKIJ/zyczenie.txt.

 

Для тех, кто "Ziarno prawdy" не читал (или забыл), – краткое содержание рассказа "Ziarno prawdy"

На сайте http://www.correctura.narod.ru находятся также сравнения переводов других произведений Сапковского. Там же находятся рабочие материалы: то, что было изменено или исключено из статьи в процессе обсуждения, различные мнения и комментарии.

Здесь я предлагаю вашему вниманию несколько отрывков из своей статьи. Полный текст находится по адресу: http://correctura.narod.ru 

 

 Внимание! Важно!

Комментарий автора «анонимного перевода»

 

 

-- Нас будет трое, из которых один раненый,

и в придачу юноша, почти ребенок, а скажут,

что нас было четверо.

 

Александр Дюма. Три мушкетера

 

 

 В конце восьмидесятых годов я перевел рассказ Анджея Сапковского "Ziarno Prawdy". Случилось так, что по моей неосторожности и неопытности ранняя версия перевода попала на одну из BBS, откуда пошла гулять по стране и в конце концов оказалась на самом популярном литературном сайте нашей страны - в библиотеке Мошкова.

 

Насколько ранней была эта версия? До конца у меня нет уверенности, поскольку у меня сейчас нет доступа к финальной версии перевода. Однако, по отсутствию некоторых предложений, по наличию грубых ошибок и по некоторым стилистическим признакам можно судить, что это была вторая версия текста. Первой версии не существовало в компьютерном варианте - она была только на бумаге. И, как говорил Аркадий Райкин: "И слава богу - не дай бог!" Впрочем, вторая версия - тоже не подарок.

 

Был ли заключительный вариант значительно лучше второго? Многое было исправлено. "Крошечный банк" стал "банком гномов", гной на икрах деревенских девок сменился навозом и так далее и тому подобное. Но многое и осталось. Например, светильнику так и не суждено было вернуться в свой первоначальный образ - намордника. :( Видно оказался сильно заколдован :)

 

Я попросил Максима Мошкова удалить мой текст из его библиотеки, что было им выполнено и за что я испытываю к нему большую благодарность.

 

Остается только добавить, что я не рассматриваю мой перевод - даже в его финальном варианте - достойным публикации где бы то ни было.

 

Вадим Могильчак

 

 

 

- Как говорили Эдип, Гамлет, Лир и все прочие: "Жаль, что я  не  знал об этом раньше".

 

Роджер Желязны. Знак единорога.

 

Рассматривая три перевода рассказа Анджея Сапковского "Ziarno prawdy" (а именно этот анализ и дал начало работе по созданию сайта correctura.narod.ru ), я – к моему теперешнему сожалению – понятия не имела о том, что одна из рассматриваемых работ, так называемый "анонимный перевод", не являлась законченным продуктом процесса перевода и – самое главное! – не была как таковой сознательно распространена ее автором.

Когда это стало мне известно, передо мной встал вопрос: что делать со статьей "Как намордник стал светильником"? Выходов я видела несколько, к сожалению, каждый имел свои недостатки.

·         Просто убрать статью со страницы могло помочь как мертвому припарка: как и черновая версия перевода уважаемого Вадима Могильчака, "КНСС" уже пошла гулять по интернету.

·         Вырезать из статьи все замечания по "анонимному переводу" также не являлось идеальным выходом, так как при этом существенно нарушалась литературная целостность текста. Недаром говорят "Из песни слова не выкинешь".L

·         Оставить статью без изменений мне не позволяла совесть.

Третий выход плавно переходил в четвертый: оставить статью без изменений, но снабдить соответствующим комментарием. Этот вариант пересилил, и с согласия автора некогда анонимного перевода статья "Как намордник стал светильником" возвращается на сайт.

Я, со своей стороны, спешу объявить публично и во всеуслышание, что - знай я раньше историю анонимного перевода – ограничилась бы сравнением двух переводов: Владимира Лося (напечатано в сборнике: «Фантастические рассказы и повести» / Сост. А. Н. Каширин. – М.: Молодая гвардия, 1990) и Евгения Вайсброта ("официального" переводчика Сапковского). Посему беру назад ВСЕ находящиеся в статье "Как намордник стал светильником" ядовитые замечания в адрес работы Вадима Могильчака, и пусть мое искреннее раскаяние снискает мне прощение.

 

Татьяна Гладысь

 

 

Нет, ребята, все не так. Все не так, ребята![2]

(...)

А дальше подводит фразеология польского языка. У В. читаем о дне, когда исполнилось проклятье:

 

Дня через два просыпаюсь утром, а слуги, как меня увидели, в рев. И в ноги бац![3]

 

То есть, увидев страшное чудовище вместо их господина, слуги начали громко плакать[4] (у Сапковского – кричать[5]) и кланяться ему в ноги. Просили пощадить? Увы! Польское w nogi значит не кланяться в ноги, а ходу!, дай бог ноги, etc. Слуги просто-напросто убежали. Кто убежал? Здесь опять варианты: то ли те, кто смог (А.), то ли те, кто успел (правильный вариант). "От страха удар хватил даже тетушкиного попугая", – добавляет Нивеллен. К сожалению, у А. эта живописная подробность отсутствует (и текст становится на одно предложение короче).

Две следующие ошибки А. опять из-за недостаточного знания фразеологии. Pociągnąć nosem – это не описательное втянуть носом воздух, а шмыгнуть носом; blady świt – это не бледное утро (интересно, как что-то такое выглядитJ), а рассвет/ предрассветные сумерки.

Пара дальнейших страниц явит нашему взгляду целую лавину ошибок, в большинстве своем – "соавторства".

К Нивеллену попадает первая купеческая дочка. Какова была ее реакция на облик Нивеллена?

 

Некоторое время при виде меня ее сводили судороги, она была убеждена, что я ее все же съем,

 

- говорит чудовище. Переводчику А. этого показалось мало. У него девушка бьется в конвульсиях не некоторое время (przez jakiś czas), а каждые полчаса. Опять "совершенствование" авторского текста. Мелочи? Тогда внимание, приближаемся к рифам! Пяти большим и одним поменьшеJL.

Риф первый. Нивеллен демонстрирует крайнюю робость в отношениях с женщинами и в течение целого года, живя с девушкой под одной крышей, так и не решается сказать/ намекнуть ей о причине его сделки с ее отцом. Так вот, у А. он не решается об этой причине не упомянуть/ коснуться/ намекнуть (napomknąć), а напомнить. Таким образом, получается, что купеческая дочь знала о роли, которую должна была сыграть в возможном превращении чудовища обратно в человека, но самым бессовестным образом не выполнила свою часть договора.

            Риф второй. Третья девушка была дочкой обнищавшего рыцаря. Все три (!) переводчика говорят о высоком росте рыцаря:

 

"У рыцаря, когда он сюда приехал, был тощий конь и кираса. Сам он был длинный, неправдоподобно паскудный, (...)" (А.),

"Он прибыл сюда на исхудалом коне, в кирасе и был невероятно длинный." (Л.),

"У рыцаря, когда он пожаловал сюда, был только тощий конь, проржавевшая кираса, и был он невероятно длинным." (В.).

 

в то время как в оригинале рыцарь представлен несколько иначе:

 

Rycerz, gdy tu przybył, miał wychudłego konia, zardzewiały kirys i nieprawdopodobne długi. = У рыцаря, когда он сюда прибыл, был тощий конь, заржавевшая кираса и невероятные долги.

 

Множественное число[6] существительного dług (долг) – długi является омоформой имени прилагательного мужского рода: długi (долгий, длинный)[7], и в результате выражение nieprawdopodobne długi (невероятные долги) было прочитано переводящими как nieprawdopodobnie długi (невероятно длинный)[8].

            Риф третий. Если отец своим внешним видом произвел на Нивеллена крайне отрицательное впечатление, то о самой девушке чудовище говорит:

 

Примула, руку бы дал на отсечение, потеряла девственность, когда он [отец] был на войне, потому как была крайне хорошенькая.

 

- так, по крайней мере, считает А.. На первый взгляд все в порядке: красивая дочка, строгий отец стережет ее девственность, но когда он идет на войну, молодость берет свое (девушка-то ведь хорошенькая!). А вот как в оригинале (и в остальных переводах):

 

Примулу, даю руку на отсечение, видно, зачали, когда папочка был на войне, потому как была она весьма хорошенькая.

(Primula, rękę bym sobie dał uciąć, musiała być poczęta, gdy on był na wojnie, bo była całkiem ładniutka.)

 

Все предстает теперь в другом свете. Отец, исключительная уродина, и хорошенькая дочка. Не иначе как это не его дочка, намекает Нивеллен. Вопрос же девственности самой Примулы здесь никоим образом не затрагивается.

            Через некоторое время Нивеллен уже состоял с девушкой "в весьма близких отношениях, во время которых она любила дергать [его] за уши". Заменяя во время которых (podczas których) на причем, Л. упускает присутствующую в авторском тексте пикантную подробность, касающуюся этих весьма близких отношений.

Это был риф помельче. Но вот на следующем недолго и кораблекрушение потерпеть.

Несмотря на "весьма близкие" отношения с девушками, Нивеллен никак не превращается обратно в человека. Вот как пишет об этом господин Сапковский:

 

Я в перерывах бегал к зеркалу, но представь себе, Геральт, посматривал в него с растущим беспокойством. Все меньше я тосковал по тому, менее работоспособному облику. Понимаешь, Геральт, прежде я был дряблый, теперь стал мужик хоть куда. Прежде я беспрестанно болел, кашлял, и из носу у меня текло, теперь ничто меня не берет. А зубы? Ты не поверил бы, какие у меня были испорченные зубы! А теперь? Я могу перегрызть ножку стула. (...)[9]

 

То есть возможность того, что он превратится обратно в человека, вызывает в Нивеллене все большее беспокойство, поскольку в действительности превращаться ему хочется все меньше, потому что теперешняя его форма Нивеллена вполне устраивает, главным образом, по причине отличного здоровья. А вот как передают нам это А. и Л. (т.е. два(!) переводчика из трех):

 

В перерывах я бегал к зеркалу, но, представь себе, Геральт, поглядывал в него с возрастающим беспокойством, потому как я все больше жаждал возврата к прежней, менее работоспособной, что ли, форме. Понимаешь, раньше я был рохлей, теперь стал парнем хоть куда. Раньше все время болел, кашлял и из носа у меня текло, а сейчас меня ничто не брало. А зубы? Ты не поверил бы, какие у меня были испорченные зубы! А теперь? Могу перегрызть ножку от стула. (...)

 

То есть возможность того, что он превратится обратно в человека, вызывает в Нивеллене все большее беспокойство, поскольку в действительности превращаться ему хочется все больше, потому что теперешняя его форма Нивеллена вполне устраивает, главным образом, по причине отличного здоровья. По-видимому, ни одному из них не мешает, что в их переводе в середине реплики говорящий отпровергает то, что говорит в начале и в конце высказывания (получается: боюсь превратиться в человека – потому что хочу превратиться в человека – потому что чудовищем быть лучше).

            Сразу же за этим – обещанный пятый рифL. Видно, беда не приходит однаLJ.

 

- (...) Могу перегрызть ножку от стула. Хочешь, я перегрызу ногу от стула?

- Нет. Не хочу.

- Может, это и к лучшему, – раскрыло пасть чудовище. – Барышень забавляло, когда я начинал рисоваться перед ними, и в доме осталось страшно мало целых стульев.

 

Последнее предложение Нивеллена (Panienki bawiło, jak się popisywałem (...)) у А. звучит:

 

Барышни пугались, когда я начинал рисоваться перед ними, и в доме осталось страшно мало целых стульев.

 

Таким образом, у Сапковского Нивеллен развлекал девушек, а у переводчика – запугивал. В самом деле, что ж это такое – чудовище, и не страшное! Ну куда это годится! Исправить!

"Ты уверен, – спрашивает Геральт, – что в теперешнем своем виде никого не обидел?". И опять в игру вступает схожесть языков: теперешний (obecny) облик у А. становится обычным, т.е. прежним, человеческим (разве что примем, что обычным обликом человека является звериная голова и лапы с когтями).

            В ответ на такое предположение чудовище возмутилось (именно возмутилось (obruszyć się), а не буркнуло (В.)): прибывающие к нему девушки – "в посконных платьицах, с лапками, выщелоченными от стирки, ссутуленные от переноски бадей" – и мечтать не могли о той жизни, которая ждала их у Нивеллена: "А у меня они ходили принцессами, в руки брали исключительно веер, даже не знали, где здесь кухня. Я наряжал их и увешивал безделушками. По первому требованию наколдовывал горячую воду в жестяную ванну, которую папуля похитил еще для мамы в Ассенгарде. Представляешь – жестяная ванна!". К этому красочному противопоставлению Нивеллен добавляет:

 

А что до постели... Зараза, невинность в наши дни встречается реже, чем горный дракон. Ни одной я не принуждал, Геральт.

 

Знаменательно, что последнее предложение напрочь отсутствует у переводчика А.. Не говоря уже о том, что подробность эта крайне существенна, заметим, что в этом переводе мы последовательно получаем совсем иной образ Нивеллена: хрюкающее чудовище, при виде которого бедная девушка бьется в истерике каждые полчаса, и которое имеет привычку дополнительно запугивать ее тем, что перегрызает ножку стула, а теперь, оказывается, могло еще и принуждать ее к ложу... Бррр!!! Мурашки по коже! (От размеров соавторства LLL)

 

(...)

 

            Брукса превращается в огромного черного нетопыря, с длинной узкой пастью и... болотного цвета крыльями/ грязноватыми крыльями/ перепончатыми крыльями. Прав был лишь В.: крылья были перепончатые (błoniaste). Каким образом они превратились в крылья болотного цвета (А.) и крылья грязноватые (Л.) – остается только гадать[10].

Ведьмак наносит удар мечом, но промахивается: клинок не встретил сопротивления (ostrze nie napotkało oporu). Так пишут Л. и В.. А вот у А. сопротивление (opór – мужской род) становится опорой (opora – женский род). Опять же, грамматика: если бы речь шла об опоре, окончание было бы -y (opory), а не -u (oporu). Трудное дело, этот перевод: оказывается, мало иметь словарь под рукой, надо еще и склонение имен существительных знать! LL

На сцене появлятся новое лицо: в дверях усадьбы показался Нивеллен. Вопреки тому, что утверждает В., он из этих дверей вышел пошатываясь (wytoczył się), а не выполз (и не вывалился (Л.)). Тем более, что сразу после этого он покачиваясь, двинулся к фонтану[11] – это что же, ползком?

            Нивеллен выглядит неважно: идет шаткой походкой, неуверенно махая лапами. На воротнике его кафтана пятна крови. Таинственное слово kryza (воротник, жабо) уже раз появилось при описании внешности Нивеллена. Тогда Л. перевел это как воротник, а А. и В. – как жабо. Теперь же своей версии придерживается только Л. – у него это по-прежнему воротник. У В. пятна крови украшают полы, и не кафтана (kaftan) вовсе, а куртки, а А. вообще не пришлось ничего переводить – предложение "Воротник его кафтана был запятнан кровью." (Kryzę kaftana plamiła krew.) у него полностью отсутствует – от греха подальше.

            Очередной крик бруксы сбивает ведьмака с ног. Он рухнул навзничь и заскользил на спине по гравию аллейки (Runął na wznak, poszorował po żwirze alejki). Вроде ничего сложного: человека опрокинуло и потащило по земле – эффект взрывной волны или ураганного ветра. Но у А. Геральт не заскользил (poszorował), а покатился.

Вампирка несется на Геральта, несется легко, как бабочка, едва касаясь земли. Но в переводе А. она несется не как бабочка/ мотылек (польское motyl), а как... мотыльJ (личинка комара-дергуна, живущая в иле). Аууу! может кто-нибудь видел летающую личинку комара?

Нивеллен пытается вступить в бой, в руках у него трехметровая жердь, которой он пронзает бруксу. И тут читателей ждет очередной "гвоздь программы": Нивеллен держит жердь двумя руками, а ее конец блокирует... под пахом (А.). Позиция крайне неудобная не только с мужской точки зрения[12]. Неужели так у Сапковского? Ну что вы, у Сапковского, как и у Л. и В., Нивеллен зажал жердь под мышкой (pod pachą). Pacha (подмышка) и pachwina (пах), сжимать жердь pod pachą и сжимать жердь pod pachwiną – слова похожи как две капли воды, "неудивительно", что переводчик их перепутал! L

(...)

 

Из песни слово... выкинешь?

(...)

А теперь прекрасный пример того, как пропуск двух слов может оставить в тексте зияющую дыру. Геральт во дворе, Нивеллен его провожает. Лошадь ведьмака рада тому, что Нивеллен ее гладит. А теперь фрагмент из перевода Л.:

 

- Любят меня животные, – похвалилось чудище. – И я их тоже люблю. Моя кошка, Обжорна, хоть сначала и убежала, потом вернулась ко мне. Долгое время это было единственное живое существо, сопутствовавшее мне в моей горькой участи.

Он замолчал и искривил пасть. Геральт усмехнулся.

- Она тоже любит кошек?

- Птиц, – оскалил зубы Нивеллен. – Выдал я себя, зараза. Да ладно! (...).

 

Спрашивается, чем же он себя выдал? (И что, собственно, выдал?) Из данного перевода это никоим образом не следует. А не следует потому, что пропущен фрагмент оригинала:

 

- Любят меня животные, – похвалилось чудище. – И я их тоже люблю. Моя кошка, Обжорна, хоть сначала и убежала, потом вернулась ко мне. Долгое время это было единственное живое существо, сопутствовавшее мне в моей горькой участи. Вереена тоже...

Он замолчал и искривил пасть. Геральт усмехнулся.

- Она тоже любит кошек?

- Птиц, – оскалил зубы Нивеллен. – Выдал я себя, зараза. (...)

 

Теперь все становится на свои места, не правда ли?

Описание Вереены – ее внешнего вида и особенностей поведения – А. сократил на 1/5. У него в словах Нивеллена: "Худощавая. Черная. Говорит редко, на языке, которого я не знаю. Не ест человеческой пищи. По целым дням пропадает в лесу, потом возвращается." отсутствует предложение "Не ест человеческой пищи." (Nie je ludzkiego jadła), элемент, как вскоре увидим, довольно значительный.

 

(...)

 

Что касается остальных пропусков, то "выпадают", главным образом, однородные члены предложения или одно из определений. Важны ли отсутствующие фрагменты и обеднеет ли текст от их отсутствия, судите сами (пропущенные слова подчеркнуты):

 

·         (…) второй меч, с блестящей узорчатой гардой и черной рифленой рукоятью. (Л.)

·         Ведя Плотву за уздечку, пошел дальше, медленно, вдоль забора, (...). (В.)

·         Дверь особняка – а одновременно и все ставни – с треском открылась. Геральт резко поднял голову. По дорожке, хрустя гравием, прямо на него неслось чудовище. (Л.)

·         У рыцаря (...) был тощий конь и заржавевшая кираса. (А.,Л.)

·         (…) огромный черный нетопырь, раскрывая длинную узкую пасть, (...). (Л.)

·         Нетопырь (...) снова атаковал, раскрыв зубастую пасть безглазой морды. (А.,Л.)

·         (…) слова (...) звучали у него в мозгу, взрываясь, глухо звеня, словно из-под воды. (В.)

·         Он ударил уверенно, как сотни раз перед этим, серединой клинка, (…). (Л.)

 

 

Други контра кореша

 

(...)

Пальма первенства в стилизации нормального литературного языка на просторечие, а также в последовательном снижении стиля (и по количеству других стилистических приемов) по праву принадлежит переводчику В.. Несколько примеров:

 

·         Почему они ехали здесь, а не по дороге, неизвестно. à Ну а почему ехали здесь, а не по тракту – вопрос. 

·         "что-то", не оставившее следов, à та погань, что не оставила следов,

·         Надо проверить, почему оружейник и женщина ехали через бор, а не по дороге. à Надо посмотреть, чего ради оружейник и женщина ехали лесом, а не по тракту.

·         Если мы будем равнодушно проезжать мимо таких происшествий (..)à Если будем спокойно проезжать мимо таких штучек, (...)

·         Неслось чудовище à перло чудовище

·         Создание было одето à создание было выряжено

·         Может, до тебя не дошло à Может, еще не усек

·         хочется поболтать à приспичило поболтать

·         ограбить à грабануть

·         безумствуя à психуя

·         болтовня à брехня

·         купец à торгаш

·         зверь à зверюга

·         меня ничего не брало à никакая холера меня не брала

·         не помнили себя от радости à чуть не обмочились от радости

·         обругать тебя сейчас последними словами à покрыть тебя не самыми приличными словами

·         морда à мордасы

·         пить à насосаться

·         Слушаю тебя. à Ну?

 

(...) 

 

Задание повышенной сложности

 

Начнем с названия. У Сапковского это "Ziarno prawdy", словосочетание, в польском языке отсылающее нас к пословице "W każdej bajce jest ziarno prawdy". Поэтому, хотя словари дают перевод крупица истины, более правильным кажется перевод доля правды, отсылающий, соответственно, к существующей в русском языке пословице "В каждой сказке есть доля правды". Данное словосочетание повторяется в тексте трехкратно, каждый раз возвращая нас к смыслу этой народной мудрости, причем в последних строках рассказа оно выражает саму соль произведения. Как поступают с этим выражением переводчики? Заглавие переведено:

·         Крупица истины (А.)

·         Зерно истины (Л.)

·         Крупица истины (В.)

Далее в тексте то же словосочетание переводится следующим образом:

·         зерно правды (А.) 

·         доля правды (Л.) 

·         крупица истины (В.)

Таким образом, у переводчиков А. и Л. нарушена связь между содержанием произведения и его заглавием. О том, что эта связь не только существует, но и важна, свидетельствует факт, что в данном рассказе многократно (около 20 раз) встречаются фрагменты текста, в которых отдельные выражения "перекликаются" с ранее использованными[13].

 

(...)

 

У ворот дома Нивелена появляется первый купец с дочкой. Вот как описывает это автор словами своего героя:

 

(...) не прошло и двух месяцев, как прибыл сюда другой купец. Прихватил большой мешок. И дочку. Тоже не малую[14].

(Перевод В.)

 

В переводе А. мы читаем:

 

(…) недурной мешок. И дочку. Тоже недурную.

 

Игра слов есть? Есть. Федот, да не тот, поскольку недурной в русском языке значит а) довольно хороший, неплохой и б) имеющий довольно привлекательную внешность, довольно красивый. Никакого указания на "габариты" купецкой дочки, присутствующего в оригинале, в переводе нет. Но уже в переводе Л. дело обстоит лучшеJ:

 

(...) порядочная сумка. И дочь. Тоже порядочная[15].

 

(...)